Атор ничем не выказал своего удивления. Он повертел в руках две половинки валуна и небрежно забросил их в темноту.

— Ну и что ты хотела сказать мне этим, прекрасная Арьята? — Голос его был ровен и сух.

— Ты же задал мне вопросы, — деланно удивилась Арьята. — Я ответила тебе. Вот точно так же я собиралась войти и в саму крепость. А все дороги здесь ведут к ней, я это точно знаю.

Атор и бровью не повел. Он лишь пошарил вокруг себя, подобрал здоровенный камень размером примерно с детскую голову, несильно подбросил в воздух — и, оставаясь сидеть, как-то даже с ленцой ударил по еще летевшему вверх камню ребром ладони Валун тоже распался надвое, совсем как у Арьяты, только разрублен он был не магическим оружием, а просто человеческой рукой. Принцесса никогда не видела ничего подобного.

— Нам нечего гордиться друг перед другом своими способностями, почтенная Арьята, — наставительно заметил Атор. — Я понимаю, ты колдунья и надеешься на свои чары. Но в крепости Ордена десятки чародеев ничуть не слабее тебя. Ты сможешь справиться со всеми? И ты так уверена, что твои заклинания сработают там столь же хорошо, как и здесь? Подумай над этим.

— Я устала от доказательств, — досадливо сказала Арьята. — Вот что, почтенный Атор: если хочешь, дальше иди один. Если я погибну, то пусть это не тревожит тебя.

— Ну как бы не так! — возразил тот. — Если ты попадешься, думаешь, тебе дадут так просто умереть? Койары не настолько глупы. Нет, они выжмут из тебя все, что ты знаешь, капля за каплей, они опустошат твою душу лучше любого Пожирателя, а потом скормят ее своим магическим змеям, и тогда ты возродишься вновь, но уже как их покорная рабыня. И если ты попадешься им в лапы, то непременно выдашь и меня. Как ты понимаешь, подобный оборот мне никак не подходит. Лучше уж тогда связать тебя, взвалить на загривок твоему Куцему да силком вытащить вас отсюда… Тогда, быть может, я смогу заняться делом.

— Только попробуй тронуть меня! — Арьята ощетинилась дикой кошкой. — Я тогда сама тебя убью!

Атор не ответил. Сидел, смотрел на огонь, весь во власти каких-то своих мыслей. Он казался настолько погруженным в себя, что Арьяте подумалось: исчезни она сейчас, Атор обратит на это внимания не больше, чем на писк одинокого комара, перед тем как его прихлопнуть. Молчание затягивалось.

Атор оставался неподвижен и безмолвен до тех пор, пока не догорел их небольшой костер. Дождавшись, когда умер последний язычок огня, он спокойно растянулся прямо на камнях, и почти тотчас до Арьяты донеслось его спокойное и ровное дыхание. Атор заснул, даже не сочтя нужным пожелать своей невольной спутнице доброй ночи.

Арьята не нашла ничего лучше, как последовать его примеру. Завтра ей предстоял бросок к крепости — неважно, с Атором или в одиночку.

В вонючей и тесной камере, глубоко под поверхностью земли, Дор-Вейтарн со стоном старался уложить свое изломанное тело так, чтобы суметь поспать хотя бы несколько часов перед новыми допросами. Его пытали уже целый месяц, и для Ворона он превратился в вечность. Старый волшебник прошел через все. По счастью, его не смогли полностью лишить нескольких самых хитрых, упрятанных очень далеко в памяти заклятий — ими он смягчал боль, когда сознание начинало мутиться и казалось, что дальше терпеть невозможно. На теле зияли страшные раны — однако же аккуратно промытые и умащенные целительными снадобьями. Заботливые палачи очень старались, чтобы самый ценный за всю историю Ордена пленник не умер бы слишком скоро. К Дор-Вейтарну приставили аж десятерых малефиков — не смыкая глаз, они наблюдали за каждым его действием.

Когда Ворона впервые втащили в пыточную, он от страха и отчаяния попытался пустить в ход все остатки своего волшебства, попытался сделать свое тело и разум нечувствительными к боли; умом он хорошо понимал, что все его усилия обречены на провал — и десять малефиков тотчас доказали ему это, искусно лишив мощи все до единого заклинания. Но этого мало — провозившись целых две недели, чародеи Ордена дознались все же, что Ворон подсунул им всего лишь искусно сработанного гомункулуса вместо настоящего трупа Трогвара. И если до этого волшебника только держали под замком, то после началось сущее безумие. Его пытали днем и ночью, одни палачи сменяли других, стараясь вырвать у колдуна, где он спрятал младенца. Один раз Ворон даже попытался убить себя сам, однако подоспели вовремя предупрежденные бдительные малефики и вынули чародея из петли.

В камере Дор-Вейтарна не было окон, он вел счет дням по сменам заплечных дел мастеров, сам не зная зачем. Былые надежды на помощь Светлого Братства быстро таяли. Его соратники то ли увязли в бесконечных спорах, то ли попросту трусили ввязываться в серьезный бой со всемогущим Орденом. Дух гордого Ворона еще не был сломлен, но тело уже истомилось мучениями.

Дор-Вейтарн заставил себя даже не думать о Трогваре. Кто знает, а если малефики Ордена способны проникать в его мысли? В снах, однако, ему все чаще и чаще стала являться невысокая молодая девушка, очень похожая на принцессу Арьяту, идущая в одиночестве по какой-то печальной, бесконечной дороге. Ворон от всего сердца желал ей, чтобы эта дорога увела бы ее подальше от цитадели Черных койаров.

В коридоре, за каменной дверью, почти неслышно прошелестели шаги часового. Подземная тюрьма Ордена редко пустовала, но сейчас ее охраняли с особым рвением…

Ворон наконец нашел положение, в котором боль чуть ослабела. Ему оставалось надеяться только на чудо.

* * *

Утро в Драконьих Клыках выдалось мглистое, пал густой, непроглядный туман. Куцый заметно приободрился за ночь и теперь даже выражал желание поскорее отправиться в путь. Когда Арьята проснулась, Атор уже развел костер.

— Выспалась? Тогда за дело, — не поздоровавшись, бросил он ей. — Приготовь завтрак. Да поторапливайся — самое большее через час надо выходить.

— Почему я должна готовить завтрак?! — вновь возмутилась принцесса, со сна начисто забыв, как всегда, что она не во дворце.

— Ты откуда свалилась? — искренне удивился Атор. — Кашеварить — это женское дело!

— Сам кашеварь, — сварливо ответила Арьята. — А я не голодна.

Разумеется, Атор и не подумал прикоснуться к котелку.

— Ну, так что, идем к постам? — угрюмо поинтересовался он, когда недолгие сборы были закончены. — Не заслужила ты, конечно, чтобы я тебя отсюда выводил…

— Не заслужила — так и не выводи, — огрызнулась Арьята. — Иди своей дорогой, если хочешь. Кто куда, а я — к крепости.

— Ладно, пойдем вместе, — неожиданно легко сдался Атор. — Я ж говорил вчера — мне тебя нужно под надзором держать…

— Мне-то что, держи, если угодно, — с великолепно разыгранной невозмутимостью ответила принцесса.

— Слушай, ну откуда ты взялась такая? — не выдержал Атор. — Дерзишь, меня не слушаешь… Где ты росла? Не знаешь, что женщина всегда и во всем должна подчиняться мужчине?!